наши пианисты

Дайана Кролл — Артист Стейнвей.
Равно одаренная мастерством пианистки и вокальным талантом, артист Стейнвей, Дайана Кролл (Diana Krall) создает удивительные композиции, которые обращаются к каждому слушателю лично и заставляют его включаться в начатую ею изящную игру. При этом певица никогда не дает прямых подсказок и помогает своим слушателям только намеками. Когда вы рассказываете какую-то историю, нельзя навязывать свое отношение. Вы задаете только настроение, а дальше каждый волен воспринимать все по-своему. Я люблю джаз, потому что это не просто какой-то определенный стиль, а один из способов интерпретации музыки и жизни вообще».
————————————————

Парад победителей.
В концентром зале Мариинского театра в феврале прошла серия концентров лауреатов Международного конкурса имени Ф. Шопена в Варшаве – 2010. Молодые титулованные пианисты – победительница конкурса Юлианна Авдеева, разделившие втрое место Ингольф Вундер и Лукас Генюшас, лауреат третий премии Даниил Трифонов и обладатель четвертой Евгений Божанов – предстали перед питерской публикой во всем блеске своего таланта и на огромном подъеме послеконкурсных триумфальных концентров во всем мире. По заказу «PianoФорум» репортаж об этом неординарном событии подготовила Марина Аршинова.
Следует высоко оценить работу менеджмента Концертного зала Мариинки, оперативно, за пару послеконкурсных месяцев организовать такую поучительную для питерцев серию. Поучительную, в частности, потому, что наш город смутно себе представляет, как играют молодые пианисты за его пределами. Собственная фортепианная школа Питера, к сожалению, за последние десятилетия не обогнала мировую культуру выдающимися достижениями. (Если не считать Аркадия Володося, отправившегося учиться играть на рояле в Москву, а затем в Испанию к Дмитрию Башкирову; да и нескольких имен скорее городского, нежели общемирового масштаба).
Действительно, концентры еще раз объяснили всем интересующимся, что такое крупный конкурс в современной музыкальной жизни. Наверное, канули в Лету времена, когда победителем Конкурса Чайковского неожиданно для всех мог стать никому не известный 16-летний школьник Григорий Соколов. Когда 18-летний Маурицио Поллини, получив первую премию на Шопеновском конкурсе, отказывается от ангажементов и «ложится на дно» на 4 года, чтобы заниматься с Артуро Бенедетти Микеланджели и делать репертуар с елью прожить длинную и счастливую жизнь на сцене. Сегодня нет и не может быть подобных прецедентов; нет и большой интриги, ибо заранее известно, что первую премию получит пианист уже известный, «обстрелянный», апробированный. Потому что его сразу же возьмут в оборот концертные агентства, и осечки быть не должно: жюри и менеджмент конкурса «головой» отвечают за то, что победитель выполнит все условия контракта, сыграет, где надо, что надо и как надо.
Такова Юлианна Авдеева. Можно сказать, архетип молодого пианиста наших дней. Впечатление от ее «живой» игры лишь подтверждает ощущения, появившееся в результате прослушивания Интернет-трансляции с конкурса в Варшаве. Кажется, вся жизнь этой девушки была подчинена благородной цели победы на конкурсе. И она этого достигла, что, разумеется, просто замечательно, в особенности для нее и для тех, кто ее любит. С детства она вела напряженную, полную конкурсных боев и быстрых перемещений по миру жизнь. Да и как не играть на конкурсах с такими данными? Великолепный слух, стопроцентный пианизм, «яркость», «глубина», «сделанность», а, главное, абсолютная «правильность» ее игры, исключающая какие-либо серьезные претензии со стороны членов жюри, как правило, педагогов – вот настоящая заявка на конкурсный успех. К Шопеновскому конкурсу-2010 Авдеева подошла с солидным портфолио разного рода конкурсных регалий, с большим опытом концертных выступлений и стажировок у лучших европейских музыкантов. Ее CV безупречно: выпускница Гнесинской школы-десятилетки (педагог Е.Иванова), Авдеева получила высшие образование в Москве, в Гнесинсокй академии (проф. В. Тропп) и параллельно в Цюрихе, где она занималась, а позже ассистировала Константину Щербакову. В последние годы Авдеева стажировалась в элитарной Фортепианной академии на озере Комо в Италии.
Любопытно, что до нынешнего клавирабенда в КЗ Мариинки Авдеева неоднократно выступала в Петербурге в зале Капеллы, в Большом зале Филармонии на фестивале «Музыкальный Олимп». Но лишь «сенсационная победа» привлекла настоящие внимание к ее персоне в нашем городе, что выглядит немного забавно, не правда ли?
В памяти всплывает знаменитый эксперимент Джошуа Белла, в феврале 2007 года на протяжении часа игравшего на скрипке Страдивари в переходе Вашингтонского метро. Лишь один из тысяч прохожих узнал лицо Белла, и лишь пятеро остановились, пораженные мастерством игры «уличного скрипача». Эта история дала пищу для размышления социологам, оценивающим место культуры в жизни современного человека. Но Авдеева, гастролируя в Петербурге, играла не метро, поэтому все же странно, что ее не заметили. Выбор программы для концерта был предсказуем: Юлианна исполнила Шопеновскую монографию. Пожалуй, ей больше удается драмотичный Шопен (Соната b-moll) – музыка, где есть конфликт, столкновение, напряжение, и менее – блестящий и рафинированный (Скерцо E-dur). Юлианна скорее брутальна, нежели очаровательна, ее внешний облик, костюм, котором она выходит на сцену – фрак и брюки – рождает ассоциаци с Жорж Санд. На этом в общем, все и кончается, потому что ни экстравагантности, ни вызова, ни неожиданностей от Авдеевой ждать на сегодняшний день не приходиться. В принципе, у нее есть несколько отработанных состояний, которые она включает в нужных местах – и дело в шляпе. Самая сильная ее сторона – это природная харизма, артистическая воля, не пленяющая слушателя0 но властно его завоевывающая.
«Что она сегодня сказала нового?», — такой вопрос повис в конце более чем достойного выступления Авдеевой. Юлианна сама признается, что очень любит играть на сцене. И это слышно, как и то, что игра на сцене сегодня для нее является самоцелью. Ее концерт произвел солидное, качественное и весьма предсказуемое впечатление. Что ж, будем ждать развития этого сюжета.
Концерт Лукаса Генюшаса лауреата второй премии, напротив, изумил видавших виды профессионалов и любителей фортепианной игры. Невозможно было поверить в то, что за роялем сидит 20-летний музыкант, настолько зрелой и лишенной всякой молодой «дури» предстала его игра. Генюшас играл программу – римейк той, с которой блистал когда-то Александр Слободяник, любимый ученик бабушки и учителя Лукаса, Веры Васильевы Горностаевой: 24 этюда Шопена и Соната Листа h-moll.
Игра Лукаса Генюшаса на конкурсе, доступная в Интернет-трансляциях, сразу привлекла внимание своей не характерной для конкурсных выступлений несуетливостью, достоинством, отсутствием желания понравиться, любой ценой переиграть соперников. Его выступления в этом смысле стали глотком свежего воздуха, лучиком света в душной грозовой атмосфере конкурсных прослушиваний.
Совершенно очевидно, что в генах Лукаса замечательная порода, а за спиной и по бокам несколько поколений музыкальных жизней, прожитых и проживаемых талантливо, честно и истово. Эти обстоятельства (справедливости ради, заметим: от него не зависящие) плюс, конечно, собственное уникальное дарование и индивидуальность на 100 процентов определяют его сегодняшний облик.
Ища словесное выражение этому облику, не могу отделаться от аналогии с врожденным понятием буржуазности и набором соответствующих ей ценностей: изысканным вкусом, умеренностью в проявлениях, приличиями, строгими рамками установлений, чувством собственного достоинства, тонким юмором, шикарной неброскостью и приверженностью к реализации в материальность своих замыслов. В общем, ценности серьезные, настоящие. Добавьте к этому мощную поэтическую струю и умение скрупулезно работать с авторским текстом – те ключи, которыми открываются в музыке все двери, и станет ясно, что в лице Лукаса Генюшаса мы имеем колоссальную надежду на появления артиста экстра-класса. О возможностях пианистических Лукаса я даже не говорю, они действительно безграничны. Последние звуки и паузы Сонаты Листа, хоть и «закашлянные» слушателями города, перманентно охваченного эпидемиями простуд, заставили публику вжаться в кресла и не торопиться покидать их вплоть до окончания бисов. Последствия отчего-то напоминали кино Рустама Хамдамова с его ассоциациями, ностальгией, непревзойденным стилем, волшебством.
Лауреат третьей премии 19-летний Данил Трифонов на конкурсе уверенно занял нишу «любимца публики». Слушая его выступления в Интернет-трансляции, я не могла отделаться от мысли, что такое мы уже не раз видели: чудо-мальчик из провинции с потрясающими данными приехал учиться в Москву, преодолел все сопутствующие делу сложности и – хеппи энд, блестящая победа, перекрывающая все лишения детства и юности. И куда они, эти мальчики, деваются потом? Почему о них нечего не слышно? Учился Трифонов в том же, что и Авдеева, Гнесинской десятилетке у проф. Т.А. Зелкман, живя в московском пригороде и тратя на дорогу больше двух часов в один конец. Конечно, все это далось ему нелегко, тем выше цена успеха. Теперь же Трифонов учиться в Кливленде у Сергея Бабаян, правда, после конкурса с уроками стало труднее из-за обилия концертов. А учеба Трифонову не помешала бы. Вообще, мне кажется, что за него нужно волноваться: он еще юн, репертуара нет, он делается на ходу и не лучшим образом, да и физически как показалось, ему трудно справляться с начавшимися перегрузками.
В своем концерте Трифонов представил в первом отделении очень пеструю и не логично скомпонованную программу из сочинений Гайдана (Соната D-Dur), Третий Сонаты Скрябина, обработки Рахманиновым трех пьес из Скрипичной Партиты ми мажор Баха и Третьей Сонаты Прокофьева. Во втором отделении сыграл Шопена – Рондо в стиле мазурки ор. 5, F-dur, Три мазурки соч. 56 (H-dur, C-dur, c-moll) и Сонату №3, h-moll.
У Трифонова очень красивый природный звук, настоящее фортепианное туше. Он очаровывает легкими полетными пальчиками, нежностью, тонкостью, легкостью, хрупкостью и прочими атрибутами данного спектра. В принципе такой набор годиться для игры Шопена. Но за внешним блеском пианизма, за жемчужной россыпью пассажей, застившей многим глаза, скрывается, по моему представлению, какое-то унылое однообразие, идущее от внутренней ненаполненности исполнения настоящими эмоциями и мыслями. Превалирует нюанс mezzo piano, даже Кампанеллу, исполненную на бис, Трифонов умудрился очень живо «отчесать» без единой кульминации, лишь чуть прибавив звука в коде. Время от времени его игра напоминает и вовсе нечто инфантильное, аморфное, без кульминационных точек, без ясной логики и убежденности. Намерения лишь обозначены, но до конца не реализованы. Второе отделение, шопеновское, справедливости ради, выглядело несравненно лучше, особенно Соната h-moll. Сыграла свою роль ее сделанность, «обкатка».
Думается, Трифонову нужно несколько лет для того, чтобы вырасти, сделать репертуар, окрепнуть физически, приобрести запас прочности. А то, что происходит с ним сейчас, не может удовлетворить тех, кому не безразлична судьба этого талантливого пианиста. Время для него сейчас «разбрасывать камни», учиться, становиться личностью, музыкантом. А не эксплуатировать свои прекрасные данные с риском так и не состояться по-настоящему.
Если смотреть шире, то «ситуация Трифонова» типична для конкурсов, даже хрестоматийна. Это одна из негативных сторон ранних конкурсных побед, парадоксальным образом не столько открывающих дорогу юным талантам, сколько закрывающих ее. Что ж, надежда умирает последней – пожелаем Даниилу Трифонову стать исключение из этого правила.