Чем больше в клавишный лес, тем больше дров.
На чем играть будем, господа? На дровах или на серебреных струнах Эола? Мы уже не спрашиваем, каким образом наша фортепианная промышленность превратилась в исторический фантом. Мы задаемся классическим русским вопросом «Что делать?». Наш клавишный парк сегодня – что-то наподобие реликтового леса, брошенного лесниками. Он редеет, засоряется мертвыми стволами. Нечастые подсадки не восполняют уходящие реликты. Да и подсадки эти – стволы экзатические, взращенные не на нашей земле и требующие иных досматривающих «докторов». Вокруг нас толпяться предлагающие новый товар. И среди них уже видна прорастающая выше других голова китайского активиста. Покупать необходимо. Но эта часть вопроса. Самая простая. Сложность – в обеспечении жизни инструмента во времени. Из глубин сложившийся ситуации выплывает модное, твердое на ощупь слово, отлевающее металлом: модернизация. Оно семантически поливалентно, и одна из граней его смысла резонирует тому, что можно назвать проблемой «фортепианной геронтологии». Жизнь рояля сродни жизни человека. И ро срокам. Как и человеку, ему нужны врачеватели, ему нужны лекарства, порой спасатильные хирургические вмешательства. Если мы хотим сохранить фортепианное образование и вообще русский пианизм как мировой феномен, нам следует в нашем обветшалом клавишном парке выйти на ясную тропу, ведущую к обновлению всей этой «экологии».
Мы пригласили для серии бесед одного из самых авторитетных экспертов современного фортепианного рынка, человека, не просто владеющего ситуацией, но создающего ее. Мысль его строга, слова точны и скупы на вкус, но это скупость прагматика-созидателя, напряженно ищущего путь оптимизации во всем, в том числе, и в манере высказывания. Мы начинаем серию бесед с Александром Викторовичем Авдеевым – человеком, способным предложить путь выхода из бурелома фортепианных клавишных проблем.
— Александр Викторович, хочется начать наш цикл бесед с объективной оценки состояния фортепианного «парка» и фортепианного рынка в России. Вероятно, для этого необходим небольшой экскурс в историю. Как строилась работа по пополнению и сохранению фортепианного парка в «доперестроечное» время?
— В СССР существовало несколько базовых крупных мастерских, конечно же, в центре страны. Главными действующими лицами были мастерские Москвы и Санкт-Петербурга, прежде всего – мастерская Московской консерватории. В 50-е годы появилась «Эксперементальная мастерская Министерства культуры», и все наиболее квалифицированные на тот момент мастера стремились именно туда: это было место, где можно было заработать больше, ибо оплата была напрямую связана с объемом работ. Бригада, состоящая из несколько человек, выезжала в регионы и обслуживала объекты Министерства культуры – учебные заведения, филармонии. В их задачи входила не текущая эксплуатация (которая всегда оставалась уделом местных настройщиков, квалификация которых за частую была не высока), а капитальный и малый ремонт пианино и роялей. Они привозили с собой необходимые материалы, мелкое оборудование и на месте производили капитальные ремонты. Таким образом в Советском Союзе решался вопрос сохранности фортепианного парка.
Пополнение же осуществлялось, в основном, за счет экспорта из стран «социалистического содружества»: ГДР, Чехии, Польши. Практически «отрезан» (за очень незначительными исключениями) был весь западный мир – такие бренды, как «Steinway», «Bechstein», «Yamaha». Преобладали марки «Bluethner», «August Foerster», «Petrof», «Zimmermann», «Weinbach».
— А отечественное производство?
— В разные годы фортепианные фабрики выпускали разное количество инструментов, но своего пика эта промышленность достигла в период от конца 60-х до конца 80-х гг.. «Пиком» развития стало около 30 работающих фабрик. В основном это были сборочные производства, выпускавшие пианино для «широкого потребителя». Проблема с роялями была всегда. Обновление парка профессиональных роялей происходило либо путем импорта, либо путем реставрации. Очень незначительное количество роялей выпускала фабрика «Красный Октябрь», позднее к ней присоединились «Эстония» и несколько мелких эксперементальных производств. Но это были инструменты, пригодные максимум для клубных учереждений.
— Насколько я знаю, рояли выпускала также московская фабрика «Лира».
— Это происходило уже в последние годы советской власти, так что говорить о серьезном «весе» роялей «Москва» на рынке не приходится. А после 1991 года вместе с СССР завершило свою историю и отечественное производство пианино и роялей. Из категории эксперементального оно не перешло в категорию профессионального: ни по уровню качества, ни по уровню качества, ни по объему производства.
— Возможно, банальный вопрос: почему?
— Можно ответить просто: посмотрите на отечественное производство автомобилей. Знаете, есть такое понятие, как непрофильное для нации производство. Для России профильным стали большие и наукоемкие отрасли, в которых концентрируються гигантские финансовые и интелектуальные усилия. Фортепианная отрасль, к сожалению, никогда не имела сильной поддержки государства и, соответственно, не развивалась. В тех же Чехословакии и ГДР уделялось большое внимание и обучение кадров, и самому производству, поскольку для этих стран данные сегменты экономики были важны. И конечно же, нельзя забывать об историческом аспекте: и ГДР, и Чехия – это территории, где фортепианостроение родилось и выросло.
— Добавим к этому, что все, что производилось в России до революции, было «делом рук» немцев.
— Конечно. Это были сборочные производства, подобные сегодняшним заводом «Volkswagen» под Калугой или «BMW» в Калининграде. Собственно говоря, до революции фортепианостроение в России выглядело именно так. Были, конечно, свои «кулибины» с эксперементальными мастерскими, но их вклад в общий объем был незначительным. Кстати, после революции не стало ни тех, ни других: ни импортных производств, ни индивидуалов. Открылись государственные фабрики, качество продукции которых, мягко скажем, оставляло желать лучшего.
— Итак, в 90-е годы фортепианное производство в России практически умерло. Куда устремился рынок: в сторону подержанных инструментов или в сторону иностранных фирм, которые именно в этот период начали «борьбу за Россию»?
— В 90-е годы зарубежные (в основном, немецкие и японские) фирмы, двинувшиеся покорять наш рынок, столкнулись с очень низкой платеже-способностью населения. Покупателями известных брендов могли быть либо крупные организации, либо ограниченный круг частных лиц. Относительно активными участниками рынка были тогда чешские бренды «Petrof» и «Weinbach», немного досталось нашим восточным соседям – Японии с брендом «Yamaha». Полноценные продажи более дорогостоящих марок в 90-е гг. были еще невозможны. Покупатели довольствовались вторичным рынокм, который активно развивался до 1998 года. То есть велось перераспределение тех ресурсов, которые находились в нормальном техническом состоянии, причем это относилось не только к частным лицам, но и к музыкальным организациям, учебные заведениям. Полноценный рынок новых инструментов начал формироваться в России уже в XXI веке, уже после 2001-02гг.
— А почему долго не принимались во внимание низкобюджетных, но все таки новые инструменты из азиатских стран – Китая, Индонезии, Кореи?
— Этот сегмент рынка до последнего времени просто отсутствовал как направление: и Китай, и Индонезия не так давно начали массовый выпуск пианино и роялей. Их первой целью было насытить внутренние рынки, поэтому ни в Европу, ни в Россию эти инструменты не поставлялись.
Так вот, в начале нового тысячелетия в России начал формироваться рынок новых инструментов – в связи с тем, что появились финансовые возможности. Огромный скачок в области государственных закупок произошел в 2004-08гг.: если сравнивать с 2000 годом, то объемы увеличились в десятки раз. Одновременно вырос и спрос на новые инструменты среди частных лиц. И период с 2003 по 2008 можно назвать, пожалуй, самым активным на этом рынке. Тогда возник самый настоящий «бум» на новые инструменты. Появилась огромное количество фирм, предлагающих самые различные бренды; некоторые из них сумели даже открыть сети магазинов. Подчеркну : «бум» этот был обусловлен не только ростом благосостояния населения и увеличением государственных ассигнований для учреждений культуры. Была и еще одна причина: огромный парк имевшихся инструментов выработал свой потенциал. А финансовой и технической возможности приводить их в порядок уже не было, потому что в начале 2000-х уровень реставрации начал активно падать. Постепенно уходили от дел представители «старой школы» реставраторов, «среднее звено» (те, кто учился в 80-е годы и вынуждены были зарабатывать в 90-е) значительно «поредело»: многие ушли из профессии в поисках более высоких заработков. А «новая школа» еще не выросла.
— Получается, что реставрация и ремонт сегодня вновь актуальны?
— Как ни странно, еще более актуальна, чем в начале 90-х. Потому что квалифицированного обслуживания требуют не только старые инструменты, но и ту, которые были куплены 5-10 лет назад. Не секрет, что многие российские фирмы, торгующие пианино и роялями, не в состоянии обеспечить дальнейшее обслуживание этих инструментов. Мы знаем множество примеров, когда дорогой концертный рояль после двух лет эксплуатации в каком-либо регионе России буквально приходит в негодность.
— То есть вероятность получения квалифицированного сервиса в регионах равна нулю?
— Это очень серьезный вопрос, актуальный для России в целом. Потребность в сервисе огромна! На протяжении всего постсоветского периода мы наблюдаем, что «фортепианным вопросом» занимаются энтузиасты, но их энтузиазм не безграничен и должен быть подкреплен некой финансовой отдачей.
Как правило, музыкальные организации имеют постоянного мастера или мастеров, каждый из которых обслуживает определенное количество инструментов. И по времени, и по квалификации они могут выполнять только работы, связанные с настройкой и небольшими сервисными работами. А для огром ного числа музыкальных организаций актуальные работы, связанные с капитальным ремонтом или с модернизацией инструментов.
— Чем отличается модернизация от капитального ремонта?
— Капитальный ремонт – это «латание дыр» на старом инструменте. Модернизация – это частичное изготовление нового инструмента, полноценное обновление старого. На сегодняшний день в учреждениях культуры огромная потребность именно в модернизации: например, в замене механики инструмента на оригинальную модель того же производителя. Если своевременно менять отдельные элементы на оригинальные элементы производителя, то срок их эксплуатации будет сопоставим со сроком эксплуатации нового инструмента. Мы же наблюдаем такую картину: руководители музыкальных организаций предпочитают разовое «латание дыр» в самом дешевом варианте, и через короткое время проблемы возвращаются. Или замена деталей была произведена некачественно, или сами детали не те, или произведено не должное, минимальное количество замен – то есть поменяли, допустим, не полный комплект молотков, а только наиболее изношенную часть. Конечно, рояль после этого будет звучать по-разному, не ровно в разных регистрах!
Программа модернизации фортепианного парка в России могла бы привести к колоссальному его технологическому обновлению. Конечно, нужно закупать новые инструменты. Но 70-80 процентов пианино и роялей, эксплуатирующихся нашими учреждениями культуры, можно модернизировать. И для половины инструментов (т.е. для 40% фортепианного парка) модернизация экономически более выгодна, нежели замена их на новые аналогичные бренды. Например, стоимость модернизации роялей «Bluethner» или «August Foerster», изготовленных во второй половине ХХ века, состовляет около 20-30% от стоимости аналогичного рояля. При использовании таких инструментов в учебном процессе это значительно выгодней: срок износа нового рояля соответствует сроку износа рояля модернизированного рояля. То есть по истечении 5-8 лет как модернизированный, так и абсалютно новый инструмент будут нуждаться в одинаковом ремонте.
— Вероятно, руководителям музыкальных организаций зачастую проще купить новый инструмент (возможно, по качеству отнюдь не аналог имеющемуся), чем найти мастеров, которые смогут грамотно провести модернизацию?
— Думаю, да. Собственно, это отражает проблематику фортепианного вопроса в России: разрозненность мастеров-профессионалов, не всегда адекватная оценка мастерами же собственных возможностей (как в сторону завышения, так и в сторону занижения). К тому же с каждым годом людей, занимающихся капитальным ремонтом и модернизацией, становиться все меньше, мастеров привлекает более легкий труд, связанный с разовыми услугами и сопутствующим бизнесом. И вместо того, чтобы квалифицированно провести большой объем работ на одном инструменте, мастера занимаются «гонкой» за количеством настроек. Их можно понять: экономический фактор… Но не только он является причиной: в регионах России мастера не могут повысить свой профессиональный уровень, который для капитальных работ необходим.
Возвращусь и к сказанному ранее: когда в начале 2000-х годов появились фирмы, не имевшие ни малейшего отношения к фортепианному ремеслу, а стремившиеся лишь продать побольше инструментов, они не пошли по пути своих коллег из автомобильного бизнеса. Последние создали специализированные технические центры по обслуживанию ими же проданных авто. И в нашей области сегодня необходимо систематизировать этот вопрос: доход от продажи инструментов должен рассматриваться не только как прибыль, но и частично как средство инвестиции в повышение квалификации мастеров, в послепродажный сервис.
— Представляется, что на торговцев в этом вопросе надежды мало. Куда сегодня обратиться ректору консерватории или директору филармонии, если после нашей публикации он решился на модернизацию своего фортепианного парка?
— При содействии Ассоциации фортепианных мастеров России и Международного союза музыкальных деятелей создана «международная музыкально-техническая компания», цель которой и является системное решение вопросов модернизации. С одной стороны, это решение проблем технических с привлечением высококвалифицированных специалистов, с другой – это программа обучения российских мастеров, формирования производственных баз не только в Москве, но и в регионах. Что касается обучения, то тут существуют разные возможности: это и кратковременные курсы, и стажировки на зарубежных фабриках, и обучение в стационарном режиме. Важная особенность этой программы – частичное финансирование обучения, поскольку для мастеров (особенно из регионов) 100-процентная оплата весьма обременительна. Тут можно говорить о формировании коллектива специалистов-единомышленников.